Такое чувство, что меня отлупили дедушкиным носком. Ну, тем, который набит монетами.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Ой, как меня...

когнитивный диссонанс как он есть.

Знаете, иногда идёшь к чему-то всю свою жизнь. Хочешь чего-то страстно, забывая обо всём на свете. И вот это, наконец, случается, и ты совершенно опустошен, потому что тебе нечего больше желать.
Сейчас именно такой момент.
Я сделала то, к чему стремилась годами. Я самостоятельно открыла консервную банку без кольца.
Придётся придумать себе новую мечту.

С тринадцати лет Марусю окружали развитые, интеллигентные, хорошо воспитанные юноши. Маруся так привыкла к дружбе с ними, что редко задумывалась о любви. Каждый из окружавших ее молодых людей готов был стать верным поклонником. Каждый поклонник готов был жениться на миловидной, стройной и веселой дочери Татаровича.
Но вышло совсем по-другому. Дело в том, что Маруся полюбила еврея..
Всем, у кого было счастливое детство, необходимо почаще задумываться о расплате. Почаще задавать себе вопрос - а чем я буду расплачиваться?
Веселый нрав, здоровье, красота - чего мне это будет стоить? Во что мне обойдется полный комплект любящих, состоятельных родителей?
И вот на девятнадцатом году Маруся полюбила еврея с безнадежной фамилией Цехновицер.
В сущности, еврей - это фамилия, профессия и облик. Бытует деликатный тип еврея с нейтральной фамилией, ординарной профессией и космополитической внешностью. Однако не таков был Марусин избранник.
Звали его полностью Лазарь Рувимович Цехновицер. Он был худой, длинноносый, курчавый, а также учился играть на скрипке. Мало того, как всякий еврей, Цехновицер был антисоветчиком. Маруся полюбила его за талант, худобу, эрудицию и саркастический юмор.
Марусины родители забеспокоились, хотя они и не были антисемитами. Галина Тимофеевна в неофициальной обстановке любила повторять:
- Лучше уж я возьму на работу еврея. Еврей, по крайней мере, не запьет!
- К тому же, - добавлял Федор Макарович, - еврей хоть с головой ворует. Еврей уносит с производства что-то нужное. А русский - все, что попадется ..
И все-таки Марусины родители забеспокоились. Тем более, что Цехновицер казался им сомнительной личностью. Он каждый вечер слушал западное радио, носил дырявые полуботинки и беспрерывно шутил. А главное, давал Марусе
идейно незрелые книги - Бабеля, Платонова, Зощенко.
Зять-еврей - уже трагедия, думал Федор Макарович, но внуки-евреи - это катастрофа! Это даже невозможно себе представить!..
...В результате Цехновицер надоел Марусе, и она полюбила Диму Федорова.

...Временами Маруся испытывала полное отчаяние. Угрожала Разудалову самоубийством. Именно тогда в его репертуаре появился шлягер:
Если ты пойдешь к реке топиться,
приходи со мной, со мной проститься!
Эх, я тебя до речки провожу
и поглубже место укажу...

... Все это могло довольно плохо кончиться, если бы не Шустер. Шустер работал на курсах уборщиком. До эмиграции тренировал молодежную сборную Риги по боксу. Лет в пятьдесят сохранял динамизм, рельефную мускулатуру и
некоторую агрессивность. Его раздражали чернокожие.
Целыми днями Шустер занимался уборкой. Он выметал мусор, наполнял кипятильник, перетаскивал стулья. Когда он приближался со шваброй, учащиеся вставали, чтобы не мешать. Все, кроме чернокожих.
Черные юноши продолжали курить и раскачиваться на табуретках. Всякое рвение было им органически чуждо.
Шустер ждал минуту. Затем подходил ближе, отставлял швабру и на странном языке угрожающе выкрикивал:
- Ап, блядь!..
Его лицо покрывалось нежным и страшным румянцем:
- Я кому-то сказал - ап, блядь!
И еще через секунду:
- Я кого-то в последний раз спрашиваю - ап?! Или не ап?!
Черные ребята нехотя поднимались, бормоча:
- О'кей! О'кей...
- Понимают, - радовался Шустер, - хоть и с юга...

Около магазина сувениров я заметил телефонную будку. Припомнил цифры: четыре, два нуля, одиннадцать. Звоню. Отвечает женский голос:
- Слушаю! - У нее получилось - "свушаю". - Свушаю, мивенький!
Я попросил к телефону Эрика Буша. В ответ прозвучало:
- Его нет. Я прямо вовнуюсь. Он дал мне свово не задерживаться. Так что приходите. Мы свавно побовтаем...

...Такого чудовищного беспорядка мне ещё видеть не приходилось. Обеденный стол был завален грязной посудой. Клочья зеленоватых обоев свисали до полу. На рваном ковре толстым слоем лежали газеты. Сиамская кошка перелетала из одного угла в другой. У двери выстроились пустые бутылки.
С продавленного дивана встал мужчина лет тридцати. У него было смуглое мужественное лицо американского киногероя. Лацкан добротного заграничного пиджака был украшен гвоздикой. Полуботинки сверкали. На фоне захламлённого жилища Эрик Буш выглядел космическим пришельцем.
Мы поздоровались. Я неловко и сбивчиво объяснил ему, в чём дело.
Буш улыбнулся и неожиданно заговорил гладкими певучими стихами:
- Входи, полночный гость! Чулан к твоим услугам. Кофейник на плите. В шкафу голландский сыр. Ты братом станешь мне. Галине станешь другом. Люби ее, как мать. Люби ее, как сын. Пускай кругом бардак...
- Есть свадкие бувочки! - вмешалась Галина. Буш прервал ее мягким, но величественным жестом:
- Пускай кругом бардак - есть худшие напасти! Пусть дует из окна. Пусть грязен наш сортир... Зато - и это факт - тут нет советской власти. Свобода - мой девиз, мой фетиш, мой кумир!
Я держался так, будто все это нормально. Что мне оставалось делать? Уйти из дома в первом часу ночи? Обратиться в "скорую помощь"?
Кроме того, человеческое безумие - это еще не самое ужасное. С годами оно для меня все более приближается к норме. А норма становится чем-то противоестественным. Нормальный человек бросил меня в полном одиночестве. А ненормальный предлагает кофе, дружбу и чулан... Я напрягся и выговорил:
- Быть вашим гостем чрезвычайно лестно. От всей души спасибо за приют. Тем более что, как давно известно, все остальные на меня плюют...
Затем мы пили кофе, ели булку с джемом. Сиамская кошка прыгнула мне на голову. Галина завела пластинку Оффенбаха. Разошлись мы около двух часов ночи.
У Буша с Галиной я прожил недели три. С каждым днем они мне все больше нравились. Хотя оба были законченными шизофрениками.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

самая крутая реклама. отдаёт вином из одуванчиков.

моя подружка ходила к доктору,
потому что сердца у неё была аритмия.
сказано: снизьте углеводы, иначе она закончит на небесах.
она встала на весы,
и врач сказал: "О Боже!"
девочка, если ты не сбросишь вес,
не проживёшь больше сорока."
моя девочка сказала: "эй, глянь-ка на этот роскошный рентгеновский снимок",
а доктор сказал: "Офигеть!
ну и большезадое же это сердце!"
уверяю тебя, мой друг, у сердца моей детки большой зад!
когда она закупается продуктами,
её сердцу нужна отдельная тележка!
это большезадое сердце способно перекачать две тонны любви через её грудь, а затем ещё выиграть конкурс по поеданию пирогов.
я люблю это огромное сердце настолько сильно, что, по-моему, это нечестно.
твоё сердце не отплатит мне
за поломку всех моих стульев.
настолько болен любовью,
что, думаю, слягу с рахитом.
когда это большезадое сердце летит в самолёте, приходится доплачивать за второе сиденье.
ох, это большезадое сердце..
ох, это большезадое сердце..

О Боже, я хочу натереть сыр на его прессе.

Чувствую, грядёт пикспам, ибо у него ещё и глаза ореховые